В.П.ЯНКЛОВИЧ: Добрый вечер! Рассаживайтесь, товарищи, побыстрее, рассаживайтесь.
   Сегодня у вас в гостях артист московского Театра драмы и комедии, поэт Владимир Высоцкий. Все, конечно, знакомы с этим удивительным артистом, и сегодня мы с вами присутствуем на его поэтическом вечере. Мы с вами знаем его как артиста театра, кино, и то, что вот такие аудитории собираются на его поэтические встречи, говорит о том, что его поэзия понятна и любима. И как он сам говорит, что работа над песней, над словом занимает в его творческой жизни, пожалуй, большее место, чем всё остальное, что он делает в театре, в кино, на различных встречах. И поэтому я думаю, что вот сегодняшняя встреча особенно интересна, потому что мы будем сегодня с вами знакомиться именно с поэтической стороной творческой деятельности Владимира Высоцкого. Итак, у вас в гостях поэт Владимир Высоцкий.
<Аплодисменты>

<Аплодисменты, крики «Браво!»>
   Спасибо!
   Значит, эта песня... поначалу... это всегда я вместо того, чтобы здороваться, вместо представления начинаю с песни. Ну... по двум причинам: первая — это чтобы вы не подумали, что к вам приехал кто-нибудь другой, как это бывает часто, первое. А во-вторых... чтобы самому войти в ритм... и уже с него не соскакивать, потому что я всегда предпочитаю взять такой... бешеный ритм для того, чтобы успеть как можно больше спеть, и чтобы вы не успели очухаться и там... <смех в зале> или отдохнуть слишком... <Смеётся, аплодисменты>
   Значит, теперь... Потом — вот ещё почему: дело в том, что я эту песню записывал на пластинку, пластинка пока не вышла, я всё жду... <Смех в зале> Вот. Но у меня есть счастливая возможность э... м... мои... моим песням продлевать жизнь. Вообще песни в отличие от людей, если песня того стоит, она может жить подольше. Человек — он много в жизни нервничает, беспокоится и... раньше помирает. А песня — ей можно продлить жизнь — вот исполняя её своим друзьям или со сцены. И... или с... с... даже если она, там, не... не попала в кино, то — записав её на пластинку или потом кто-то записывает на магнитофон... Короче говоря, она живёт, песне везёт...
   Ну вот. И я некоторые из своих вещей, которые... никогда не... не увидели свет, — вот, я их писал для фильмов, а не случилось так, они не попали, не дошли до зрителя, — всё равно я им продлеваю их... длительность их существования, этих песен, тем, что я исполняю их на аудиториях больших, и потом — это... счастливая возможность. У меня есть... вот такой плюс, что ли, — мне очень повезло... что я могу такому большому количеству людей рассказать о том, что меня беспокоит и волнует в данный момент — это не каждому дано, я очень счастливый человек в этом смысле, что я имею возможность свои песни исполнять и показывать их такому большому количеству людей, собеседников.
   Ну вот, теперь... Я работаю сегодня от... общества книголюбов.. Э... а... это такое... <смех в зале, аплодисменты> разветвлённая сеть... такая... повсюду... С ними хорошо очень... дружить и общаться, потому что они... книги... дарят... дефицитные... часто... <Смех в зале, смеётся> Вот. Ну а потом у них большие возможности, они... могут... предложить работать в очень интересных аудиториях... Для меня очень интересно всегда работать здесь, хотя я мог бы и сам приезжать, но через них как-то это — более организованно, обедом кормят и так далее. <Смех в зале> Но, несмотря на то, что э... сегодня всё-таки я не отступлюсь э... не отступлю от намеченного плана (я тоже — по плану) и... и перевыполню его сегодня обязательно для вас, процентов на сто двадцать я сегодня обязуюсь, <оживление в зале> вот так оно и будет, всё-таки... так как это н... не просто концерт, а — тем более, что я вообще предпочитаю, чтоб мои выступления не походили на концерты — и... лекция — не лекция, — встреча. И, конечно, встречаться лучше дома, за столом, когда после второй–третьей и так все друг друга любят — уже и петь не надо, <смех в зале> или хором поют в конце... Но всё равно, пускай это будет выглядеть как встреча, потому что вы пришли в гости за песнями, я приехал в гости в ваш город, так что мы друг у друга в гостях, — и давайте себя чувствовать непринуждённо, свободно... Если хотите — отдыхайте, хотите — напрягайтесь, ведите себя как... как... как угодно, как дома, хорошо? Вот. Я тоже так буду...
   Теперь... Я работаю в Москве, в московском Театре на Таганке, вы это знаете прекрасно... Таганка  площадь знаменитая, на ней раньше была тюрьма, и э... про тюрьму эту слагалось много песен, и они до сих пор существуют, их почему-то поют в интеллигентных компаниях...

   Это песня не моя, это песня народная. Вот. Ну а Таганка — это в... такая тюрьма, в ней сидели политкаторжане... Вот, например, для информации, двенадцатилетний Маяковский участвовал в рытье подкопа под эту тюрьму и... и... и спасал политкаторжанок. Не помню уж в каком году, можно отсчитать... И они об этом в многочисленных воспоминаниях написали, те кто выжили.
   Вот. И э... б... на этой же площади ещё был театр, который назывался "Театр Драмы и Комедии", но в него ходили меньше, чем в тюрьму, поэтому, <оживление в зале> значит, тюрьму сломали, а театр реорганизовали. Тюрьму сломали, в... я опечалился по этому поводу, написал даже такую песню, как

   В общем, он тоскует по Таганке вот этот самый человек, где он бывал раньше. Вот. Но эта песня тоже теперь устарела, потому что есть зачем ехать на Таганскую площадь теперь, ибо вместо старого театра, прежнего театра в старом помещении теперь работает новый театр, который называется Театр дра... Театр на Таганке, просто: Театр на Таганке. Это театр, который, несмотря на то, что ему всего четырнадцать лет, он завоевал большую популярность и любовь у зрителей Москвы и других городов, в каких мы бывали на гастролях. Были мы за рубежом. Вот вам небезынтересно будет узнать, что, например, в... э... пару лет тому назад в Югославии на белградском интернациональном фестивале БИТЕФ — десятилетний фестиваль — мы завоевали Гранд-при, высшую награду фестиваля, за спектакль "Гамлет". Ну, мне это вдвойне приятно, потому что я там играл центральную роль, а вам это, наверное, тоже любопытно, потому что вы в прессе об этом не читали... к сожалению, ибо не особенно принято почему-то освещать успехи нашего театра э... как-то в основном — недостатки, вот… о которых им виднее. <Оживление в зале> Вот недавно, например, в... была статья по поводу того, что "Гоголь молчит". И Гоголь, действительно, молчит, я думаю, он п... промолчал бы и по поводу этой статьи тоже. Вот она какая-то странная и несерьёзная. И... вот, например, мы были на гастролях в... в прошлом году в Париже, в Лионе и в Марселе французские гастроли прошли с громадным успехом, а результатом их была какая-то тоже н... такая... публикация... странная в "Литературной газете" совсем не по поводу гастролей, а по-другому поводу, и там было приведено в пример две цитаты, надёрганные из единственных двух статей... в числе сорока других... — это две статьи были единственные, в которых содержалась... содержались упрёки в наш театр, вот эти цитаты выдернули, воткнули их в... определённом контексте вот в эту самую публикацию и создали ложное впечатление у зрителей — вернее, у читателей — о том, что наши гастроли прошли без успеха. Это неправда. Я смею вас уверить, что они прошли с колоссальным успехом, внимание было необыкновенное, иг... Сказали, что за последние десять лет у драматических театров не было такого успеха... во Франции, и свидетельством тому была... снова высшая премия французской критики за лучший театральный спектакль, драматический спектакль, за лучший иностранный спектакль года. А в поза... в прошлом году во Франции было их около двухсот, коллективов иностранных, так что вы... как вы понимаете, это было трудно это заполучить и всё-таки и... эт... отдали нам, и опять за тот же спектакль "Гамлет". Так что гастроли прошли хорошо там, мы представительствовали достойно. Ну и даже в Марселе, — это город южный, он побратим Одессе т... и там, соответственно, и публика — одесская, <смех в зале> так что они очень хорошо нас принимали, в конце спектаклей подолгу не уходили — минут по тридцать стояли, стоя аплодировали, несмотря на то, что французы очень любят пойти... потом домой или.. в какой-нибудь ресторан и поужинать. Вот они... предпочли у нас долго стоять.
   Значит, в сём... в чём... Это всё шутки, но, правда, если вы даже... я не говорю уже, там, про зарубеж... А вот здесь, если вы проедите э... м... мимо Таганской площади в любое время дня и ночи — вы увидите громадную толпу, которая всегда стоит около театра, всегда: утром, вечером, днём, и иногда ночью в тёплые летние ночи люди ночуют на раскладушках в соседних дворах, чтобы успеть на перекличку и, значит, завоевать себе право на билет. И п... достать билет очень трудно, особенно на последние спектакли и... и особенно вот на — "Мастер и Маргарита". Хотя некоторые приходят к... администратору и говорят: "Дайте нам билетик, — машут какими-то удостоверениями серьёзными и говорят, — мы хотим на "Солдат и Маргаритку"! И там, — говорят, — у вас голая женщина". <Оживление в зале> Ну, в этой аудитории, я надеюсь, совсем... не только интерес... к голым женщинам... в спектакле "Мастер и Маргарита", а к тому, как это сделано в этом театре любимое всеми, я думаю, произведение. Тем более, что голой женщины там нету — она, во-первых, полуголая — и, во-вторых, она сидит спиной. Спина красивая. Вот... <Оживление в зале, смеётся> Вот, но, кроме того, постановка, на мой взгляд, очень интересная, тем более что сделано... оформление из прежних наших спектаклей, — это такая театральная фантасмагория, которую возможно было сделать только у нас в театре, потому что она сделана на базе многих-многих других наших спектаклей.
   Значит, почему вот так вот люди тянутся, рвутся... Конечно, не из-за того, что там спину посмотреть Нины Шацкой, явно. А тянутся и хотят в этот театр люди... и так... стоят в очередях и рвутся, п... потому что в этом театре... есть... создана такая атмосфера между... зрительным зал... Вообще существует атмосфера, в этом здании, в этом помещении, во время этих зрелищ, атмосфера доверия, в... Это атмосфера, когда люди, пришедшие в зал, чувствуют себя не токо, так, соглядатаями или созерцателями — они чувствуют себя необходимыми участниками этого действа, которое происходит всегда на Таганке. Потому что без них мы не могли бы играть. Если вы придёте в другой театр, то можно... вот это — пресловутая четвёртая стена... и... и могли бы артисты совершенно спокойно играть и без публики — так, наслаждаясь общением и элементами системы Станиславского. У нас — нет: у нас не токо оттого, что выходят из разных выходов — слева, справа, сзади, играют наверху, в... иногда висят, иногда ходят на голове, не только поэтому, не только, что это, дескать, вот так вот — странно, необычно и ни на что не похоже, — это само собой, — а оттого, что, действительно, зрители чувствуют, что они необходимы в этом... здании, сегодня, вот в это время, на этом спектакле; что с ними разговаривают на равных, никто не держит фигу в кармане; что театр имеет свою чёткую, внятную позицию, с которой его не могут сбить вот эти вот самые... странные публикации и, с позволения сказать, статьи критические. Вот. И э... этот ра... этот разговор продолжается четырнадцать лет и, мне кажется, по нарастающей, а не по убывающей. Это всегда... это же привлекает, когда с людьми разговаривают откровенно — верно? — и на равных. Хочется серьёзного разговора со сцены, потому что, если на то пошло, так много информации отовсюду получает теперешний зритель, все... Он очень искушён и те... и развращён телевидением, кино, радио, газетами, сплетнями, телефонами и так далее, поэтому хочется, чтобы с ним со сцены разговаривали каким-то, я н... н... н... на другом тоне, на тоне доверительном. Вот эта вот атмосфера доверия, которая существует в этом театре, она, безусловно, привлекает людей и кто попал один раз, обязательно захочет придти в другой раз. Он видит, что иногда артисты бросают играть свои роли и, не стесняясь, выходят прямо к зрителям, разговаривают с ними впрямую — не от себя, а от имени театра, излагая позицию театра, которая совпадает с позицией автора, разговаривают впрямую либо монологом, либо какой-нибудь песней, либо зонгом прямо со зрительным залом. Вот. И, конечно, вы себя чувствуете не неловко, а... хорошо... у нас. И, хотя, вам приходится чаще работать, больше, чем в других театрах, больше, может быть, напрягаться, всё время ожидать каких-то неожиданностей и режиссёрских эффектов, но самое главное то, что есть — искусство. Если оно существует... не на сцене, а вот в этом здании, вместе с вами — это всё искупает всё остальное — всё напряжение, неожиданности, нюансы и так далее — разные, неприятные. Неприятные — какие? Ну, например, у нас стреляют в "Десяти днях..." — правда, вверх, холостыми патронами, но всё-таки это громко, пахнет порохом — некоторые слабонервные не выдерживают — их выносят, они там отдохнут где-то, <оживление в зале> но всё равно возвращаются, потому что билеты достать трудно, и досматривают. <Смех в зале> Вот...
   Значит, э... вот это вот первое: о позиции, о театральной пози... Потом всё сделано всегда в форме очень яркого зрелища — никогда не будет скучно, Тем более, что вы н... на сцене не увидите привычных декораций, как от... обычно делается: малюется задник, там сзади рисуется — в перспективе, иногда хорошими художниками: то лес, то э... там, звёздное небо, то солнце, то ещё чего-нибудь; и, значит, фанерный лес стоит, или какой-нибудь павильон и всегда это всё э... очень чётко: выдержан стиль мебели там, здесь выход, здесь вход, там балкон. Вы почти никогда этого не увидите у нас в театре. Во-первых, спектакли начинаются иногда даже на площади, я уж не говорю — почти всегда — в фойе. И... когда вы приходите в зрительный зал, вы уже... готовитесь к тому, что будет происходить, вот к этому... зрелищу необычному, которое вам покажут, и охотно принимаете правила игры, потому что есть два магических слова, которые не произносятся вслух, "представьте себе" и зритель очень охотно представляет себе, что сегодня на его глазах совершенно никто его не будет обманывать, и не будет э... на сцене венецианских площадей или куполов соборов в Генуе, где происходит действие в спектакле "Галилей", а есть просто ворота, которые иногда распахиваются на зрителя и выходит вся труппа и снова, вот, звучат вот эти куплеты, зонги в переводе Слуцкого, которые излагают вам позицию театра — перед самым началом спектакля. И что я, играющий роль Галилея, которому семьдесят лет, не рисую себе глубоких морщин, не клею бороду, усы или седой парик, чтобы походить на этого самого Галилея, и уж вовсе — где речь идёт не о событиях давно минувших дней, а э... только во времени они происходили там, а по идее они могу... могли бы происходить в любое время, в наше тем более... Кстати говоря, эта пьеса написана в этом веке, и, безусловно, э... автор надеялся, что будет вызывать она определённые ассоциации, что она будет современной. Почти все пьесы, которые поставлены у нас, должны быть поставлены именно сейчас, в наше время, для людей, которые живут теперь, и, конечно, людьми, которые живут теперь. И мы очень всегда надеемся, что нас беспокоят со зрителем одни и те же проблемы и об одном и том же, мы все беспокоимся в этом беспокойном мире.
   Вот. Ещё... э... если говорить об оформлении. Всегда содержится в каждом э... в оформлении нашего спектакля какая-то... если так можно выразиться... это "поэтическое оформление", потому что атрибуты поэзии присутствуют даже вот в этом оформлении: и метафора, и символика, и образность... И вот если это "Пугачёв", вот помост... из таких г... грубых досок, внизу плаха, два топора в плахе, и на этом помосте гигантском, который опускается в зрительный зал, четырнадцать э... есенинских персонажей, мы играем по пояс голые, с топорами в руках и цепью, и весь этот клубок тел движется к плахе, с каждой следующей секундой всё ближе-ближе-ближе к плахе, и в этом есть уже метафора: в... что восстание захлебнётся в крови, что бунт обречён на провал, и он будет жестоко подавлен, зато... утоплен в крови... И вот этот клубок тел всё б... к плахе, а в этой плахе два топора... воткнуты. И э... время от времени только иногда одна фигура вывалится из этой толпы и подкатывается к плахе и голова её э... э... его, этого персонажа, оказывается около двух топоров... Вм... вместо того, чтобы делать за кулисами выстрел или, там, играть, что вот он схватился за сердце, тут у него краска потекла, вместо этого просто врубается топор в помост и вот такое условное решение — даже смерти — работает намного сильнее в этом, в общем-то условном театре. Театр — вообще искусство условное, театр — игра. Все играли в детстве в разные игры и... и вообще и... у каждого остался маленький уголок, открытый... для театра, для игры, и... и обязательно какие-то струны зацепятся в душе, безусловно. Если есть искусство... Потому что... Вот раньше, много веков назад, приходила какая-то бродячая труппа и к... человек кричал: "Приходите посмотреть пьесу бессмертного, там, Еврипида" или Шекспира. Приходили люди, становились в кружок и перед ними играли. И не было ни занавеса, ни фонарей, никаких э... опять, гримов и костюмов маленькие детали, иногда маски, а искусство было. Искусство было прям здесь, на камнях площади, на фоне грязной стены... И только в конце т... было так: шапка по кругу кто сколько даст. Ведь тогда так оплата была, никаких билетиков, никто... не "обилечивал" вас, а так, — кто сколько захочет. Значит, это — нравилось, люди хотели это смотреть, потому что они существовали, эти труппы, и выжили, и живут до сих пор... Правда, теперь они все... в зданиях, в определённых театральных и так далее.
   Значит... Вот это было. Это было давно. И мы во... оттуда, м... потому что Брехт... Брехт, с которого мы начинали, он исповедовал принципы уличных...
<—>
   ...не собираемся распадаться и... расползаться. Это второе. И наконец, последнее, пожалуй, самое главное. Что в нашем театре артисты чувствуют себя не только исполнителями, а ещё и авторами. Многие из нас пишут. Пишут кто что... кто... к... кто... обладает какими способностями, значит... Вот, Золотухин, он когда-то в детстве... Он деревенский житель, он лет до семнадцати почти не ходил, играл на гармошке, и, видно, как-то случилось так, что он собрал много песен русских забытых, он их сейчас вытащил из небытия и исполняет некоторые из них на сцене нашего театра в наших спектаклях. Я пишу много песен, музыки для наших спектаклей. И в... вот теперь... и Веня Смехов какие-то инсценировки... И всегда... Я вообще предпочитаю, я ценю больше в человеке творца, чем исполнителя. Так... Я считаю, что это ценнее. И если ты имеешь возможность, то, что э... ты сотворил (в хорошем смысле слова, конечно), ещё воплотить это на сцене, то, естественно, это дело становится тебе дороже, как и человек, в которого больше вложено. Чем больше отдано... Так вот человек отличается от животных тем, что он... он любит ещё и отдать. Хороший человек. И... тогда ему становится дороже и дело, и человек, в которого он вложил. И так как мы вкладываем своё авторство, творчество, в наши спектакли, мы и играем по-другому. На... Манера работы артистов в нашем театре резко отличается от манеры работы в других. П... Вы п... сразу это увидите — это летит через рампу... Даже на это не надо особенного внимания обращать, это ясно само по себе. Люди перед вами работают, а не прикидываются: никто не позволяет себе расслабиться, халтурить, только заниматься тем, чтоб развлекать... Нет, вы увидите святой актёрский пот, вы увидите, что иногда доходят люди до последней, крайней степени нервного и физического напряжения, когда того требует сцена, и что перед вами играют честно и... никто вас не обманывает, никто ни... ни на голоса не разговаривает, а играют честно. И... это именно из-за того, что многое мы делаем своё, много нашего, своего вложено в наши спектакли. Ну м... и... это приятно...
   Вы знаете, мы сейчас сделали новый спектакль, который называется э... "В поисках жанра", я не знаю, это глупое название, кто-то придумал, а вообще, это называлось "Срезки", срезки с наших спектаклей, которые отошли, либо не выпущены, а в них было очень много, так... не вставных номеров, а того, что мы придумали, наших... творческих хобби, помимо актёрских. Вот... они существовали в наших спектаклях. Мы их отжали, отобрали и сделали целый спектакль. В нём участвует Филатов, Межевич, я, Валерий Золотухин, некоторые э... ребята, которые занимаются пантомимой, это позволило нам сделать целый даже большой спектакль, и вот "В поисках жанра".
   Теперь, а... я всегда приглашаю: приходите посмотреть, всё, что я вам рассказываю, это чистая правда, но... конечно... это так... в общем... это... праздные разговоры, <смеётся> что, мол, дескать, "приходите"... Билеты достать трудно, правда. Зал маленький, на 650 мест. Вот... Ну, нам строют новый большой — на 750. <Смех в зале> Скоро мы туда въедем. Строют недавно, года четыре, так что к десятилетнему юбилею Олимпиады мы туды въедем, и у нас, надеюсь, будет три зала: один новый, который вот щас... теперь, в котором мы работаем, который всё время грозятся сломать. Идёт длинная тяжба со строителями и представителями реконструкции э... города Москвы. И хотя мы говорим, что "в этом здании выступали деятели" и так далее, они говорят: "Нет, мы его должны сломать, тут трасса пройдёт..." А вот э... "Каму", которую мы хотим сломать, ломать не дают, говорят: "Там Есенин с Маяковским... встречались и выпивали", значит. <Оживление в зале> Ну а э... Любимов г... один раз говорит: "А у меня, говорит, Вознесенский с Высоцким тоже выпивали и встречались в театре, <смех в зале> а вы, однако, хотите ломать". Так что, в общем... Ну, пока там... Вот. Э... Я н... надеюсь, что мы отвоюем оба помещения, тогда будет легче попасть в этот театр, но вообще всё равно я всегда стараюсь помочь людям, которые приезжают. Тем более, что мы дружим с Дубной, и многие э... учёные, б... большие учёные, отсюда, помогали нам, даже при начале театра, и помогают до сих пор, и поддерживают нас. И некоторые из них, даже члены худсовета, так что контакт очень тесный, и я думаю, что мы будем вас пускать, даже если у нас будет одно... один зал и прежний сломают.
   Вот. И самое последнее. И я перейду уже к делу... Я сегодня буду только песни... Я сегодня не буду вам читать, ни показывать фрагментов, я хочу сегодня только вам показывать песни, чтоб как можно больше их вам спеть. И... и я так долго и нудно говорю о театре только по одной причине: что без этого, без этого театра, вероятно, я не писал бы то, что пишу теперь. Потому что начинал я когда-то... Песни были такие... это дань времени, это были стилизации: и блатные песни, дворовые, уличные песни, которые потом вот... Это всё обросло, как снежный ком, и приняло другие формы. Я п... пишу и в прежней манере, стараюсь, вот в этой э... отобрано-упрощённой манере, писать продолжать, но всё-таки темы, конечно, переменились. Это именно из-за того, что я работаю в этом театре, у которого такой м... круг знакомых, бывающих всё время у нас: и... поэтов, и писателей, и учёных, и... представители разных-разных профессий, высокого уровня. И, вероятно, как-то с... бессознательно мы, артисты, которые всегда где-то там... над ними ещё режиссёр, там... автор, потом начальство, потом господь Бог... А у нас как-то немножечко это всё поднято. Вот, и мы чувствуем себя лучше, чем в других местах... Вот.
   И... есть несколько спектаклей, в которых есть мои песни. У нас есть... много поэтических спектаклей в театре, на чистой поэзии сделанных: о Пушкине, о Маяковском, и... и... спектакль на поэзии Вознесенского... Вот мы играли Евтушенко "Под кожей статуи Свободы". Потом был спектакль по Есенину, и спектакль "Павшие и живые", это была первая моя работа, как автора в спектакле. Я написал несколько военных песен туда... Одну из них вам щас покажу. Называется она "Тот, который не стрелял".

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Вот ну... ну, я не буду вас потчевать сегодня только такого рода репертуаром; у меня есть много серьёзных песен, написанных в шуточном ключе. Щас пришла пора нам с вами улыбнуться... А военные песни я пишу, потому что... Я вообще для своих песен стараюсь выбирать людей тех, которые нервничают, беспокоятся, доведённых до предела, до отчаяния, в самой высшей степени напряжения нервного и в крайней ситуации, У которых что-то сломалось, доведённых... Короче говоря,.. даже для шуточных песен, уж не говоря о серьёзных. И я нахожу таких людей э... в тех временах... Но всё равно это не песни-ретроспекции, это песни-ассоциации, потому что я никогда не воевал, не проходил... через это. Вот. Так что... Это всё равно написано сейчас, про — теперь, как говорится — на материале том. Вот так...
   Ну, сейчас я хочу вам показать шуточную песню, которая называется "Песенка о переселении душ". Это о том, что мы с вами не умираем, как все думают, а душа наша переселяется в животных, в предметы, в растения и в насекомых, если не повезёт, а повезёт — то и в людей, иногда даже в хороших...

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Так как я сейчас, вот только что... Сегодня вот почему так случилось, что мы в таком виде? Совсем не от неуважения к аудитории, а просто с... вчера у нас приняли спектакль в три часа дня, в управлении, приняли новый спектакль, который называется э... "Родион Романович Раскольников", инсценировка Карякина по "Преступлению и наказанию". Значит... И сегодня вот так вот, с перепугу, взяли да назначили генеральную репетицию. И мы сегодня в 10 утра играли вот этот спектакль на публике... Поэтому я даже не успел ни переодеваться, ничего... так что... Я обычно выхожу в смокинге... <Оживление в зале> А щас во всём репетиционном.
   Значит... И ещё одна песня... Так как у... я... я играю такого человека, который уже оттуда... значит, потустороннего такого господина — Свидригайлова — в этом спектакле у меня, настроения сейчас все потусторонние, и... и я хочу ещё вам одну с… песню спеть, которая называется "Весёлая покойницкая".

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   У меня есть целая серия песен, которые... о животных, о животном мире — разные-разные: и о диких животных, там... Иногда я даже от их имени пою, вот как первую песню "Песню иноходца". А щас я вам хочу тоже спеть песню, про домашнее э... животное одно, "Про Козла отпущения".

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Не грех спеть и песню... здесь... которая... уже неоднократно здесь пелась... но всегда её просят.

<Аплодисменты>
   Песня об охране природы, на эту тему, называется она «Охота с вертолётов». Это вторая серия, если кто-то помнит песню «Охота на волков», вот это вот конец этой охоты.

<Аплодисменты>
   Я так понимаю, что в этой аудитории больше... проходит юмор. Щас все иронически настроены, <откашливается> и никто не настраивается на серьёзный лад. Только — если очень попросят — на каком-нибудь собрании, тогда — да. А так — нет. Значит, я э... спою вам шуточную песню, которая... не... даже не песня, — она не тянет на песню, потому что у меня есть... э... Ну вот, получаешь письма, в которых часто написано... б... один и тот же вопрос содержится. Мол, дескать, не воевал ли я, не плавая ли, не сидел ли, не летал ли, не шоферил ли — в зависимости от того, какую песню человек услышал. У нас есть такая манера — отождествлять образ, который создан на экране с человеком, который его <смеётся> создаёт, и так же, вероятно, — и из песен. Потому что я почти всегда пою от первого лица, и песни эти называются "песни-монологи", и... часто именно из-за эт... Но это не от нескромности и не из-за того, что я всё прошёл и — на своей шкуре, а просто там есть много авторского домысла, а самое главное — там с... есть моё отношение, моё мнение по поводу... суждение о том предмете, который... о котором я говорю с людьми, там... н... не где-то вычитал, а сам вот... как я сам... И из-за этого я имею право говорить "я". Вот. И м... эти песни называются "песни-монологи".
   Щас я хочу вам такую показать песню, которая, действительно, имеет прямое отношение ко мне, и на самом деле это я написал, своему другу, поэтому это даже и не песня. А это есть зарисовка, зарисовка — то, на что упал взгляд в данный момент, "Зарисовка о Париже". Вот раньше была у меня такая зарисовка, называлась она э... Помните, "В Ленинграде", да?

   Вот. А... э... б... Песня, которую я вам щас хотел спеть, "О Париже, или Письмо к другу". <Откашливается>

<Аплодисменты, откашливается>
   Ещё одна песня шуточная... Это как... значит... Это как у нас, а вот теперь — как "у них". Это... песня про Джеймса Бонда, про агента 007, э... Вернее, даже не так. Э... т... требуется маленькое вступление. Это про артиста Шона Коннери... Есть такой знаменитый артист, который играл Джеймса Бонда во многих фильмах по романам Яна Флеминга, и он очень популярный человек, он ходит с охраной, живёт неизвестно где, он скрывается от назойливых поклонников. Естественно, потому что там это всё... очень... сильно развито. Ну и, вот, его пригласили <смеётся> э... его пригласили к нам сниматься в картину, и он приехал тоже с опаской, естественно, спустился на землю, а мимо него снуют люди и никакого внимания на него не обращают. Так, пройдут, токо что не плюнут, а, в общем... как я всегда говорю... А никакого особого уважения ему не выказывают, потому что у нас этих фильмов никто не видел. Значит, вот он ходил, ходил, дышал полной грудью недели две, а потом всё-таки заскучал и попросил администрацию, чтобы ему устроили какую-то... "как-то надо объяснить, говорит, кто я такой, хотя бы тем, с кем я работаю..." Ну и позвали актёров, там, актрис, естественно, и... журналистов. И сделал он вечеринку, купил хороших напитков в "Берёзке", там, всяких висок, джинов, накрыл стол, всех развлекал... Он очень милый господин... Вот. Но он никакой не супер в жизни, а респектабельный господин — седоватый, лысоватый, в годах. Вот он всех развлекал и... п... по-английски, правда. А там уже, в этой компании, к концу вечера и по-русски то не могли особенно... <Оживление в зале> Поэтому всё было понапрасну. И... в общем, э... они, значит... Он чё-нибудь скажет по-английски, они выпьют, и так всё выпили, съели, да ушли. <Смех в зале> И он ушёл. И он, наверное, как... как говорят очевидцы, подглядывавшие за ним в замочную скважину и прослушивавшие его, говорят, что он долго сидел и по-английски говорил, э... что "это та... таинственная страна".

<Аплодисменты>
   Вот ещё одна песня, тоже шуточная... Тоже шуточная песня, наз... Значит, она тоже требует такого маленького вступления... Эта песня... Э... Значит... Последнее время очень много разговоров о различных чудесах, которые вокруг нас существуют: это, скажем, летающие тарелки, которые некоторые видели, а некоторые в них уже и летали даже. Вот, например, я слышал лет двенадцать тому назад, я всегда это рассказываю, Зигель, он б... м... он... он самый… яростный поборник... неопознанных этих всех... летательных аппаратов и... и у него есть даже целая команда, он с ней ездил и, значит, их всех представлял, они все видели, как один... А один так просто... лётчик такой... он... полярный ави... он просто... прямо... Ему говорят: "Давай". И он говорит: "Я, вот, значит, с девятнадцатого числа взлетаю, смотрю: слева, справа..." В общем, короче говоря, все видели, и некоторые, гов... повторяю, уже летали. Н... не у нас, правда, а там... Я читал какие-то лекции, уже... в общем, громадное количество случаев. Ну, правда, те, которые летали, они уже ничего не говорят, но, говорят, что такие есть. Но неважно...
   И ещё вот, например, про филиппинских врачей, которые режут без ножа, и довольно успешно. И те, которые пользовались их услугами, они ничего не говорят, а вот которые не пользовались, они продолжают, значит... И, конечно, о Бермудском треугольнике, о котором уже... дошло до того, что и по телевидению, и в газетах, и пытаются объяснить, и выяснить, что это такое, и, значит, есть разные предложения, как исследовать это дело. Ну и наконец, вот... э... Если там кого-нибудь... Там исчезают самолёты, и... и к... и корабли, и если кого-нибудь находят, как говорят, к... выжившего, после вот, там, катастрофы, то тот уже, з... в общем, сдвинутый человек, и... и он... он не может ничего говорить нормального, и он кандидат уже в "жёлтый дом". <Смех в зале> Вот и я написал песню, которая называется, она с длинным названием, "Письмо в редакцию телевизионной передачи "Очевидное и невероятное", с Канатчиковой дачи", от целого коллектива там...

<Аплодисменты>
   Спасибо! Спасибо, спасибо.
   Вы извините, что я вас прерываю так, на середине аплодисментов. Среди многочисленных легенд, которые гов... обо мне ходят, одна заключается в том, что я, якобы, не люблю, когда аплодируют, это неправда: я нормальный человек и с уважением отношусь ко всему, что делают зрители. Вот. Но дело в том, что э... я песни... вообще свои песни начинал писать, никогда не рассчитывая на такую громадную аудиторию, которая в будущем у меня появилась, а я писал для очень небольшой группы своих близких друзей, и это была замечательная компания, мы жили вместе где-то года полтора просто в одной квартире... Там бывали и Вася Шукшин и вот... Из тех кого вы знаете... Его больше нет — Васи, и такой режиссёр Кочарян Лёва с "Мосфильма"... человек, мой очень близкий друг, и... это... я для них писал всё, и тогда они... Мы собирались вечерами... Прошло много времени. Я помню просто ту атмосферу, которая тогда была, это была доверительная такая... раскованность и... и непринуждённость, и свобода и... и дружественность, короче говоря, которая заключалась в том, что им было необходимо что я пел, а мне было необходимо им рассказать о чём-то, в песнях. Ну и я, несмотря на то, что прошло так много времени, через все вот эти вот времена и все эти залы постарался протащить именно тот настрой, который был тогда у меня для моих близких друзей. Я их и писал так, песни, и... и до сих пор продолжаю... так... Я думаю, что они стали известны именно вот из-за этого вот настроя своего, такого... тона и... и в общем... если создаётся вот эта вот а... атмосфера такого... такая в зале, как дома, как вот... то это самое ценное. И потому аплодисменты ну, это дело третье, скажем... это неважно. Но всё равно, если вы хотите, пожалуйста, ради Бога, это ваше дело...
<—>

<Опущено 5 куплетов>
<Аплодисменты>
   Антиалкогольная песня такая м... имеющая острую такую направленность против "зелёного змия", называется... "Диалог у телевизера".

<Аплодисменты>
   Вот я хотел несколько слов о том, что... авторская песня, которой я занимаюсь, это есть совсем другой жанр, чем песня, к которой вы привыкли, которая повсеместно... и... повседневно... значит... по телевидению пропагандируют, и... со сцены и так далее, так далее. Потому что эстрадная песня это зрелище прежде всего, это всегда... где угодно, даже в зале, это всегда смена номеров, это всегда свет меняющийся, там, обязательно свет в зале гасится, такая вот рампа эта пресловутая, эта граница между зрительным залом и сценой... Короче говоря, в ней присутствует много зрелища, которое, если снять, то вдруг обнаружится много "провалов", потому что, например, э... в этой песне больше внимания они уделяют исполнению и сопровождению. Музыканты хорошие, так что... чего ж? Делают хорошие оркестровки... А иногда то, что они поют, бывает... Ну... оставляет желать лучшего... мягко говоря. Иногда такое, что не несёт просто никакой информации, иногда нечто глубокомысленное, вроде, что " провожают пароходы совсем не так, как поезда", например. Ну вот... Ну и... Или, там, п... песня, которая навязла в ушах, я не могу сказать "полюбилась", потому что редко полюбляются песни, которые исполняются вот так много и часто... э... н... даже по телевидению... там, "Алло, мы ищем таланты", всё ищут, и находят их, много, и все таланты выходят и каждый шпарит... под кого-нибудь, кого он себе выбрал. Вот это тоже м... такая отрицательная сторона у них, потому что... всегда интересно глядеть на сцене личность, индивидуальность, если человек имеет своё мнение о чём-то, верно? Даже в жизни общаться приятнее с человеком, который сам чё-то из себя представляет и может о чём-то самостоятельно судить, уж не говоря про сцену, с которой такому большому количеству людей рассказывается, там... Если он повторяет то, что, там, положено, или чему научили, это глупо. Тем более, что вот, например, искусство пародии есть. А... И некоторые это делают достойно. Я, например, знаю только двух людей, сейчас живущих, которые делают это очень хорошо, потому что они делают пародии на литературный стиль, и делают это удивительно, и их пародии имеют самостоятельную ценность. Это Иванов и наш Лёня Филатов, который просто изумительные делает пародии. Если вы его услышите и увидите, это просто замечательно. Ну, а... Вообще-то это низкий жанр, пародия. Вот, например, э... Я не хочу огульно охаивать некоторых, — есть талантливые люди, которые в нём работают, но это всегда оттого, что сам не может чё-нибудь сделать человек, он начинает кого-нибудь пародировать или показывать, прикидываться. Люди хихикают, он думает, что, ах, как здорово. Но это совсем не обязательно... Ну, например... Я, там, к Хазанову с уважением отношусь, там, когда он, там, всякие делает свои, что "...мы, там" и так далее. Вот. Но это всё... Всё эти маски... Райкин это делал значительно лучше, мне кажется, он не превзойдён в этом смысле, и так и останется, потому что за этим всегда было дно, всегда есть второй план, от которого хочется печалиться, а не только хихикать и надсмехаться на этим делом... над этим делом... И всегда, когда есть вот этот второй план — серьёзный, от которого иногда вот так горло прихватывает, тогда это работает, тогда хохочешь, а чувствуешь, что… "А что я, собственно, почему, над чем?" Просто несоответствие формы и содержания. Мне просто недавно тут показали па... пародию, которую он исполняет, Хазанов. Значит, во-первых, он... она сдела... Хайт написал, они все считают себя люд... людьми левыми. Вот. И, значит, такую мерзость просто я... редко когда читал. Знаете, есть такие запрещённые приемы... Ну и, в общем... Я в этом смысле... очень не люблю э... эстраду, в этом смысле. Когда за этим ничего не стоит, а только зубоскальство, и ради красного словца... С удовольствием, кстати, пропускаются редактурой эти мерзости рифмованные. Понимаете? Вот что удивительно. Но это неважно.
   Значит, я са… сейчас совсем не хотел об этом говорить, я хотел вам сказать о том, что вот авторская песня, которой мы занимаемся, у неё есть, конечно, масса недостатков: бедность сопровождения, э... и... в общем, почти всегда это т... такой упрощённый ритм и так далее. Но одно я вам могу сказать наверняка и убеждён, что вы со мной согласитесь: эта песня более подвижна, она допускает импровизацию. Так как это есть манера разговаривать с людьми, то каждый раз приходят другие люди в зрительный зал, и я, например... иногда мне кажется, я "попал в десятку" на выступлении, ну так точно спел, что в... выше не прыгнешь, и я всегда думаю: я в следующий раз повторю — будет точно так, и никогда не получается, не по... Я не могу, по... потому что другие люди... это невозможно. Устанавливается какая-то атмосфера здесь вот, в п... в помещении — и ты не мо... ты чувствуешь: тебя несёт совсем по-другому, другое... Вот ты воспринимаешь это какими-то локаторами, эту обстановку, и ты поёшь, может быть, хуже, лучше, неизвестно, но по-другому обязательно. То есть, эта песня допускает импровизацию, она более подвижна, э... можно поменять слова, она более живая и живучая. Из-за этого люди хотят привезти её домой, услышать, что за этим стоит, что там ещё человек имел в виду, и я даже написал одну песню, хотел ответить на все письма, и там был такой припев:

   Потому что очень часто люди видят в них то, что им ближе. И, наверное, я тоже не имел это в виду конкретно, здесь в голове, но, наверное, это там есть, если они увидели. Понимаете? Из-за этого... я, конечно, потому что я работаю в этой песне, я её предпочитаю. Потому что я... сам пишу музыку, и текст, и сам её исполняю. И из-за этого, конечно, у неё колоссальные возможности, у этой песни, у авторской. Ну и... и опять повторяю и... и призываю людей, которые в этом зале, владеют этим бесхитростным инструментом, м... чтобы они сами делали своё, что-то, наверное, им хочется сказать, чтобы они никогда не выбирали себе... не так... не... не фетишировали, не находили себе кумиров или там... Я слышал, как под меня поют... Люди думают, что они, там, выпьют холодного пива, голос сорвут: "а-а-а" и уже "под Высоцкого". Да это... Во-первых, это неправда, потому что у меня всегда был такой голос, я с ним ничего не делал, никогда его не срывал и выдерживаю по пять раз перед такой аудиторией по два часа и ничего. Вон даже когда был вот таким пацаном, читал свои стихи взрослым людям, они... часто говорили: "Надо ж! Какой маленький, а как пьёт!" <Смех в зале> Потому что у меня... Такая шутка была... Голос всегда был такой низкий, как раньше говорили, "пропитой", а теперь из уважения говорят "с трещиной", значит. Вот.
   Ну и... и всё... Теперь... ну, я повторяю вам, что это совсем разные вещи и... и... совсем. Можно, конечно, одновременно любить и хорошую эстрадную песню... Вот Бернес, например, он пел изумительные тексты. А вот э... э... он никогда н... не позволял себе петь всякие вот: "Яблони в цвету — како-о-е чудо!" Кстати, это совсем… глупо, потому что ну, и тополи в пуху — како-о-е чудо! Ну, давайте покричим ещё тысячи вещ... вещей весной чудесные: всё, что в цвету и так да... А если рядом с этим вспомнить просто стихи Есенина:
          «Всё пройдёт, как с белых яблонь дым.
          Увяданьем золота охваченный,
          Я не буду больше...»
   И сразу становится всё ясно: тут поэзия, а там не пойми что. Верно? Вот. Ну, может быть, начнут поэты писать для эстрады, будет тогда... приятнее...
 Я хочу вам спеть песню шуточную, которая называется... "Случай э... на таможне".

<Аплодисменты>
   Наконец, песня...

<Аплодисменты>
   Спасибо!

        Появление сообщений об ошибках при обращении к файлам RealAudio, mp3, txt означает, что к серверу, на котором размещены эти файлы, нет доступа. Повторите запрос спустя некоторое время или на следующий день.
        Об ошибках в работе сайта Вы можете сообщить нам по e-mail .

        Если Вы располагаете любой информацией об этой записи (воспоминания очевидцев, недостающие песни, песни в полном объеме или с лучшим качеством, отсутствующие комментарии, фотографии, публикации с упоминаниями и т.д.), пожалуйста, свяжитесь с нами по e-mail :