ГОЛОС: Вы слушаете концерт Владимира Семёновича Высоцкого, записанный 21 июля в городе Учкудуке на шесть часов вечера.
  В.ЯНКЛОВИЧ: ...артист театра и кино Владимир Высоцкий. Когда называешь эту фамилию, моментально вспоминаются те роли, которые он сделал в кино. Кто бывал в Москве и видел его в театре, вспоминают те спектакли, в которых он занят. А с именем Высоцкого связана вся история создания московского Театра драмы и комедии на Таганке. Высоцкого нельзя назвать просто артистом. На мой взгляд, это один из удивительных поэтов нашего времени. Это один из удивительных артистов сегодняшнего времени. И все его работы: в кино, в театре обязательно воспринимаются и через призму его песен. Потому что его поэтическое творчество неразрывно связано с его творчеством в кино и в театре. Он сам говорит, что неизвестно, что больше заняло в его жизни э... его поэтическое творчество или то, что он делал в кино, на радио, на телевидении. А, наверно, это всё вместе э... нам дало с вами такую личность, как Высоцкий. Его поэтическое творчество завоёвывает всё большее и большее число слушателей. Его песни, его стихи перепечатывают, ходят в списках, заучиваются наизусть. Его песни стали уже символом каким-то. Такие песни, как в кинофильме “Вертикаль”, стали уже символом каких-то вещей, связанных с альпинизмом. И многие-многие его песни становятся уже афоризмами. И фразы из песен становятся уже (мы не замечаем иногда э... откуда они появились) для нас они становятся уже пословицами. И поэтому м-м... такая личность, как Высоцкий, естественно э... когда он работает на любых залах: малых, больших, --- его творчество всегда находит отклик э... в душах, сердцах слушателей. Э... так сложилась его творческая судьба, что в театре он играет людей, ну, что ли из прошлого э... классического репертуара: и “Гамлет” и “Гали...”, “Жизнь Галилея”, и “Пугачёв”, и “Вишнёвый сад”, и многие-многие другие э... работы. А как художник, который обладает очень острым взглядом, который не может пройти в жизни, когда он наблюдает что-то в жизни мимо этого, он выражает это всё в своих песнях, в своих монологах. И м-м... мне кажется, что поэтическое творчество этого удивительного поэта э... всю... уже с годами всё приобретает более философский, что ли смысл м-м... его песни.
   И поэтому всё большее, и большее число слушателей тянутся к этому удивительному мастеру. Я с удовольствием представляю эту площадку поэту Владимиру Высоцкому. 
<Аплодисменты>

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Вы знаете, я второй раз работаю сегодня у вас, первый раз было замечательно, так что настроение отличное, думаю, что я вам сторицей отдам за ваш тёплый приём, всё, что могу, ради чего сегодня приехал, то есть, песен. Песен, немножечко совсем поговорю про работу свою, про то, откуда я. Потому что выскочил человек, как чёрт из бутылки, запел и непонятно, откуда он и что он.
   Я работаю в Москве, в московском Театре на Таганке. Таганка — это площадь, знаменитая площадь в Москве, на ней раньше делали таганы. На ней была когда-то тюрьма, и когда-то был театр. Если вы помните была такая песня даже:

   Это не моя песня. Вот. А я написал тоже песню по поводу э… тюрьмы, которая была на Таганке, и там были такие строки:

   Вот эту песню уже я написал и знаете почему? Потому что тюрьму на Таганской площади сломали. А сломали её вот по какой причине — потому что в неё ходили больше, чем в театр. Значит, театр… <смеётся> тюрьму сломали, а театр реорганизовали. И вот четырнадцать лет назад, это небольшой срок, совсем небольшой срок для театра, в нов… в старое помещение этого театра на Таганке пришла группа молодых артистов, которую возглавил главный режиссёр, теперешний, нашего театра Юрий Любимов. И с этого момента начал своё существование теперь очень популярный, любимый зрителями Москвы да и других городов, где мы бывали на гастролях. Были мы и за рубежом, были мы в Болгарии, в Венгрии, в Югославии. Вот в Югославии, например, на берм… на белградском интернациональном фестивале БИТЕФ мы получили Гранд-при, высшую награду фестиваля, за спектакль "Гамлет", в котором я играю роль Гамлета, что мне особенно приятно. А в позапрошлом году во Франции в трёх городах — Лионе, Марселе и Париже мы получили снова первую премию французской критики за лучший иностранный спектакль года. Надо вам сказать, что это премия почётная, почему? Француз, он вообще-то обычно не любит, вот, там, например, кончился спектакль, чтобы он после этого остался, стоял, аплодировал, они не любят. Они любят пойти в кафе, там, у них есть что выпить и закусить, поэтому они предпочитают пойти в кафе, обменяться впечатлениями… Так вот в городе Марселе, несмотря на то, что они почти без знания языка смотрели наши спектакли, они с… оставались по двадцать–двадцать пять–тридцать минут и стоя аплодировали, благодарили за то, что, вот им показали вот эти вот спектакли. Значит, представительствовали мы достойно, а, несмотря на это, появилось несколько таких довольно странных публикаций в нашей прессе. Я не могу подобрать другого слова, я б мог выразиться намного резче — одна статья Журайтиса была совершенно дурацкая и глупая по поводу постановки «Пиковой дамы», а другая статья, под редакцией Чаковского, тоже написана была в "Литературной газете" и оттуда… В этой статьи были надёрганы несколько, значит, критических таких замечаний в адрес нашего театра, и получилось ощущение у зрителей, что мы там провалились — это полная чушь, потому что там было сорок статей, в которых был очень серьёзный, настоящий разбор всех наших спектаклей, а они надёргали, вот, значит, вот (это обычно из контекста вырвали) несколько фраз и, в общем, к… короче говоря, они дезинформировали зрителя нашего. Ну, это уж, Бог с ними, это их личное дело, как они к этому относятся. Я вам могу сказать, что театр прошёл замечательно в Париже.
   Теперь есть, конечно, естественно возникает вопрос «А в чём секрет популярности этого театра?» Есть несколько тому причин, я скажу очень коротко о нескольких из них, потом буду продолжать петь и покажу вам маленький фрагмент из одного из наших спектаклей, в которых… в котором я принимал участие как автор песен. Первая причина: театр этот, он родился из театра улиц. брехтовск… Брехт, с которого мы начали, с "Доброго человек из Сезуана", пьесы Брехта, он исповедовал принципы уличного ко… театра, когда любой человек может стать артистом. Каждый из нас в жизни очень спокойно и легко, рассказывая про какую-то историю, быстро-быстро влезает в шкуру того или иного персонажа, которого он показывает, и начинает очень легко от его имени: вдруг, говорит, он ко мне подходит и говорит: «Ты что в натуре?..» и начинает очень легко, спокойно показывать другого человека. Вот от этого родился театр Брехта, театр уличный, когда на ходу, мгновенно человек превращается в актёра.
   Когда-то были труппы, которые приходили во двор в… (это в средние века) приносили маленький коврик и на фоне самой обычной стены старинного дома и прямо на камнях мостовой начинали разыгрывать, значит, знаменитые, бессмертные трагедии Еврипида и Шекспира. Приходил какой-то человек, который кричал, глашатай: "Приходите посмо…". Люди приходили, смотрели. Если им нравилось, они в конце, значит, шапка по кругу и в конце кидали деньги. И если не понравилось, то никто не кидал. Значит, если эти театры выжили, значит… это б… особых декораций не было, а искусство было. Так вот в наших спектаклях почти нет декораций, почти мы играем без костюмов, почти все артисты нашего театра играют без гримов. Если вы придёте… и, более того, по многу-многу ролей в одном и том же спектакле. Вот вы придёте на спектакль «Десять дней, которые потрясли мир», спектакль начинается ещё на улице. Играют всевозможные какие… песни, э… там, музыку революционных времён, ходят солдаты, матросы, там, в одежде крестьян артисты нашего театра, прямо на улице среди публики, зазывают вас в зрительный зал. Вы входите в двери, и вас встречают никакие не билетёры, а артисты нашего театра со штыками, которые отры… отрывают квиток билета, накалывают его на штык, вы проходите в зри… значит, в фойе. В фойе Валерий Золотухин, многие, значит, другие артисты (у нас многие артисты владеют разными инструментами) тоже поют песни, всевозможные частушки. Проходите дальше — стоит помост такой из грубо струганых досок, за котор… значит, за пирамидами из винтовок опять мы поём различные частушки, которые кончаются такой частушкой:

   И весь зритель, значит, ри… ринется в зал, все сядут на свои места, успокоятся и думают, что вот сейчас-то начнётся нормальный спектакль. Но не тут-то было! Выходят трое с винтовками и стреляют. Правда, в воздух, холостыми патронами, но некоторые слабонервные не выдерживают, их выносят, они, значит, там в фойе немного отдохнут, но так как билеты достать очень трудно, они возвращаются назад, значит, и досматривают спектакль. Так вот необычно начинается спектакль «Десять дней, которые потрясли мир», и в нём двести персонажей. Нас всего сорок человек, так что каждый из нас играет по многу-многу ролей кряду. Мы не делаем никаких гримов. Я играю роль семидесятилетнего Галилея в спектакле "Жизнь Галилея" Брехта, не клею себе ни седую бороду, ни усы, не делаю себе какого-нибудь седого парика, не делаю глубоких морщин, а со своим лицом, вот нормальным лицом играю вот этого самого пожилого человека. И ни у кого не возникает никаких сомнений в том, что перед ними вот именно вот этот самый Галилей. Почему? Театр — искусство условное. Можно очень легко договориться со зрителем, зритель щас искушённый, знаете как, такой поток информации вам в уши и в глаза влезает и телевидение выливает, и радио, и газеты, и телефоны, и сплетни, и столько разговаривает кругом людей, что вот такая вот голова, и если вам на сцене очень просто договориться со зрителем перед самым началом спектакля, как бы договориться "представьте себе", два магических слова, что сегодня в такое-то вот, значит, в такой-то обстановке вам разыграют пьесу, где действуют персонажи шестнадцатого века, но всё-таки это пьеса современная, теперешняя. Это вот вторая причина, из-за чего к нам приходят люди, из-за того, что все проблемы, которые трогаются в нашем театре, это проблемы, которые волнуют точно также зрителя, как и артистов. У нас нет вот этой вот самой пресловутой рампы, которая отделяет зрительный зал от сцены. У нас выходят с различных… из… из различных, там, дверей и сзади, и иногда играют — висят и на… и на всевозможных трапециях. Короче говоря, всегда это очень необычно, красочно и живо. А самое главное, существует атмосфера доверия в зале. Вот, есть полное ощущение, что вы сюда пришли, и что это только для вас сегодня делается. Потому что бы… знаете как бывает, обычно рассказывают, артистам важно самовыражаться. Вот он сыграл хорошую роль и уже очень счастлив — ничего подобного. Необходима в этом театре, в театре на Таганке, необходима аудитория, необходимы зрители. Из-за этого тянутся в этот театр, приходят за какими-то новыми мыслями. Не за тем, что там какие-то есть подковырки и кто-то держит фигу в кармане. Никто фигу в кармане не держит, все… разговор идёт откровенный и на равных, а я думаю, что люди любят, когда с ними разговаривают откровенно, не врут и разговаривают честно. Из-за этого приходят к нам в театр.
   И наконец, последнее. Многие артисты нашего театра являются не только просто артистами, которые исполняют роли, а многие из наших ребят — пишущие люди. Вот, например, Валерий Золотухин — его из… многие знают из вас по кино, я сам с ним снимался и в картине «Хозяин тайги», и в фильме «Единственная», и сейчас мы с ним снялись только что в новой картине вместе в «Маленьких трагедиях» Пушкина — вот этот парень, он оказалось пишет. У него вышла в «Юности», вышла повесть, хорошая повесть, вышла вторая, теперь вышла книга. Оказалось, что он прекрасно поёт. Когда он… он вообще-то, как Маресьев, он до семнадцати лет, например, мало кто из вас знает, он лежал, у него был туберкулёз ноги, и он э… когда поступал в училище музыкальной комедии в Москве Валера Золотухин, бросил палку и танцевал, плясал, пел старинные русские песни, которые он собрал. И будучи пацаном, запомнил эти песни, вернул их в жизнь, и они снова зазвучали на сцене нашего театра.
   Я много пишу песен и стихов, много очень музыки пишу для наших спектаклей. Есть артисты, которые пишут в нашей э… в наши постановки просто пишут целые, ну, что ли, инсценировки как Веня Смехов. Есть свои композиторы. Мы варимся в собственном соку, поэтому, значит, ну, вот знаете как, человек устроен так: если много вложено в дело, в любимую девушку, в человека, в ребёнка, в родителей, то всегда это дело или человек становится дороже. Я думаю, что этим человек отличается от животного, что он любит отдать, предпочитает больше отдать, чем взять. Ну, взять-то тоже многие любят, но вот то, что… то, что вот человек хочет ещё и отдать особенно дорогим людям, это его отличает от низших. И вот, в нашем театре, мы много вкладываем в наши спектакли, из-за этого мы любим это заведение, и никто, особенно, у нас по собственному желанию никто не уходит. Так если очень попросят, и то обращаются в местком — попробуй выгони, там сложно.
   Ну вот. Значит, вот есть несколько причин, из-за которых в э… этот т… этот театр так посещают зрители. Теперь, много есть спектаклей, сделанных на чистой поэзии. Мы сделали спектакль о Пушкине, о Маяковском, спектакль по поэме Есенина «Пугачёв». Мы сделали спектакль "Павшие и живые" — это самая любимая постановка нашего театра моя. Потому что я в этот спектакль написал несколько песен. И вот сейчас с актёром московского Художественного театра Всеволодом Абдуловым мы вам покажем маленький фрагмент из этого спектакля, в которых… в котором вы услышите, по-моему, два или три стихотворения, изумительных коротких стихотворений военных лет и несколько моих песен, написанных специально для этого спектакля. Итак:
   Перед войной по Москве бродило множество молодых поэтов. Мало кто из них успел тогда напечатать свои стихи, но московское студенчество, аудитория строгая и живая, знало их хорошо. Тогда-то и появился термин "поколение сорокового года".

<2 куплета заменены дублем>

<Аплодисменты>
   Значит вот, вот что я хотел ещё вам сказать.
   Меня часто спрашивают в письмах, что… почему ты так много пишешь о войне. Ведь ты же н… не пр… никогда не прошёл через войну. А просто потому, что я для своих песен, стараюсь выбирать людей, которые находятся в момент риска, рядом со смертью, людей, которые нервничают, беспокоятся, кот… у которых что-то сломалось, произошло или должно вот-вот-вот прямо ч… ну вот они над… почти над пропастью находятся. И я часто нахожу их в тех временах и в тех сюжетах.
   Но это не значит, что я вас сегодня буду потчевать только песнями подобного рода. Пришла пора нам с вами улыбнуться: послушайте шуточную песню, которая называется "Песенка о переселении душ". Ну, вам ведь известно, что индусы считают, что мы с вами не умираем, а что душа наша, наоборот, переселяется куда сможет, в животных, в предметы, в растения, в насекомых, в камни. Кому не повезёт в каких-нибудь каракатиц, ослов, там. В общем, короче говоря, куда ордер получишь туда и переселяется. Так вот. Всё зависит от того, как ты в жизни себя вёл. Вот.

<Аплодисменты>
   Благодарю.
   Подождите, я ещё ничего не сделал для вас такого особенного.
   Ну, если мы взяли такой географический уклон, позвольте спеть вам песню шуточную, называется она… детская народная песня, или э… значит, ну что ли… «Песенка ни про что, или Что случилось в Африке». Под неё особенно хорошо маршировать в детских садах и санаториях. Называет… <Смеётся>

<Аплодисменты>
<—>
   …последнее время много написал песен для детей. И даже вышла пластинка, которая называется «Алиса в стране чудес». Её правда очень трудно достать, к счастью для меня. Вот. Но всё-таки там двадцать шесть песен и музыкальных номеров, которые я написал специально вот для «Алисы в стране чудес». И там я даже продлил вот этому самому попугаю, который сидел в ветвях, я ему продлил жизнь, и этот попугай... он у меня такой попугай, который плавал среди пиратов и ругается всякими неприличными словами. Я вам когда-нибудь в будущем спою эту песню, значит, про этого самого попугая.
   Ну что же, я так вижу, что географический уклон имеет успех, имеет смысл спеть ещё несколько вещей, тоже попутешествовав. Вот я хочу вам спеть две таких зарисовки. Зарисовки — это не песни. Это, ну как вам сказать, вот… вот я бываю в различных путешествиях и обычно привожу оттуда разные впечатления и, чтобы их не забыть, я их рифмую. И они не тянут вовсе на песню. В них нету никогда такого внутреннего течения, второго плана, это просто на что упал взгляд в данный момент. У меня была такая зарисовка про Пари… про Ленинград, и я всегда напоминаю её, вот там был… был такой куплет:

   Это было давно-давно про Ленинград. А вот совсем недавно мы были в Париже во время поездки, я своему другу написал письмо, называется "Письмо к другу".

<Аплодисменты>
   Вы знаете, я очень часто получаю письма, в которых меня спрашивают мои корреспонденты, там: «Что ты имел в виду под той или иной песней?» Ну, во-первых, что я имел в виду, то я и написал, я никогда фигу в кармане не держу, повторяю. Я говорю то, чего хочу, поэтому э… то, что я хотел, я уже написал, но они иногда догадываются, где-то, ну, иногда, может быть, не точно в листа, вот как я написал, но всё-таки близко. Но один человек меня просто… Я был в Иркутске, мы сели в бане, извините, как говорится, завёрнутые в простыни, поэтому извиняться особо нечего, вот, значит, и один человек — все уже отсмеялись — он стал так хохотать. Я говорю: «Ну что ты всё хо… ржёшь? Ну, хватит уже, все отсмеялись». Он говорит: «Ну, откуда, — говорит, — ты так быстро получаешь информацию?» Я говорю: «Какую информацию?» Он говорит: «Ну это ж песня про Иркутск». Я говорю: «Почему?» Он говорит: «Ну как? Ну, у нас открыли новую баню городскую — там гвоздей полно, поэтому пассатижи там к месту и холодно…» говорит. «Ну, — я говорю, — ну вот, этого я точно не имел в виду, когда сочинял эту песню». Это просто так, это так…
   Вот ну ещё одна такая зарисовка называется "Одна научная загадка, или Почему аборигены съели Кука". Кук был знаменитый мореплаватель, он плавал где-то на юге в районе Австралии, открыл Новую Зеландию. А потом его на Новой Гвинее съели всё-таки. Хотя его любили дикари. Ну, у нас это часто бывает, любят, а всё равно съедят. <Смех в зале> И в этом смысле как раз мы… мы не особенно далеко ушли от дикарей, <смеётся> в этом смысле, так чё там... Ну вот, такая шуточная песня.

<Аплодисменты>
<—>
   …на островах, значит, Полинезии французской и у смотрителя музея спрашивал, я говорю: «Ну что ж у вас так до недавнего времени процветал каннибализм? Почему у вас друг друг… друг дружку ели?» Он говорит: «Ну, вообще-то — говорит — у нас, это как-то так повелось, как нету мяса, так мы сразу воевать. А, в общем, — говорит, — если честно, — говорит, — то были такие аборигенские поверья, вот предположим, если ты съешь печень своего врага, станешь смелее, если, там, сердце — то тогда станешь добрее». Ну и много вариантов там. Если коленную чашечку, то быстрее бегать будешь. Я говорю: «Что? Можно посоветовать нашим спринтерам сборной?» Он говорит: «Посоветуйте, в общем-то…». В общем, короче говоря, говорит, для того, чтоб самому стать лучше, надо съесть пару хороших людей, что мы, в общем, довольно часто и делаем. <Смех в зале, смеётся> Верно? Ну, хорошо.
   Значит, теперь позвольте уже не… не про людоедов. Я хочу вам спеть ещё одну песенку шуточную, ну, она такая уже полушуточная, называется она «Про Козла отпущения».

<Аплодисменты>
   Я щас хотел сделать маленькую паузу, почему? Объясню вам. На несколько минут я хотел бы предоставить эту сцену, значит, эту сцену предоставить актрисе Елене Облеуховой, которая исполнит вам кое-что из Жванецкого. Я очень часто работаю с Мишей Жванецким и с ребятами, которые исполняют его вещи — и с Юрой, и с Витей (и с Карцевым, и с Ильченко) — но сегодня вот они в отъезде, и всё-таки он мне сделал такой подарок и м-м… прислал, значит, со мной вот эту вот самую актрису, которую я вам представил. Она вам немножечко из Жванецкого… напомнит его, он удивительный человек. А вот то, что вот вы меня просите, значит, спеть, я постараюсь ответить на некоторые ваши вопросы, ладно? А щас, пожалуйста, встречайте.
<Аплодисменты>

   Е.ОБЛЕУХОВА: И снова я приглашаю на сцену Владимира Высоцкого.
<Аплодисменты>
   Последнее время очень часто мы слышим с вами комментарии к хоккейным матчам, где… в которых Ян Спарре или Озеров бравым голосом вам объявляют о том, что: "Вот ещё одну шайбу забили наши чехословацкие друзья". Я всегда думаю какие же друзья, когда шайбу забили? Они всегда… они… они на поле соперники или противники. А друзья они "до того" и "после того", а "во время того" совсем нет. Ну вот. И пришла мне идея написать такую вот песню… У нас вообще очень любят клеить ярлыки. Однажды на "Грузияфильм" работал один режиссёр с цыганским ансамблем и всё время просил, говорит: "Товарищи цыгане, встаньте, пожалуйста, сюда, товарищи цыгане, встаньте, пожалуйста, туда..." Один шеф так смотрел-смотрел на него, говорит: "Щас, товарищ грузин, встанем". <Смех в зале> Так что… И вот как вот… как-то вот так приклеится… Я ко… никогда не забуду, они недавно комментировали э… матчи из Америки, из Канады и всё время говорили: "Канадские профессионалы, канадские профессионалы, канадские про..." Я так и думал, что он щас скажет "Наши любители". Это он, наверно, намекал на то, что, значит, они получают за это деньги, а наши нет. Это не совсем так, кстати говоря, хотя я вам должен сказать, что для меня профессионализм — это просто умение хорошо делать своё дело.  Поэтому всё время намекать на то, что те — профессионалы, а наши — нет, это, по-моему, по меньшей мере, ну, странно.
   Вот и поэтому мне пришла в голову написать м-м… э… значит, песню… мысль такую… песню, которая назыв… называется "Марафон, или Бег на длинную дистанцию".

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   А щас я вам хочу спеть песню антиалкогольную, которая имеет своей целью борьбу с "зелёным змием". Мне, правда, говорят, что здесь в этом городе не надо петь уже эту песню, потому что здесь с борьбой покончено, <смех в зале> но… вернее, то есть, с з… я имел в виду с "зелёным змием". Но однако, всё-таки я её, по старой памяти, спою. Песня называется «Ой, где был я вчера».

<Аплодисменты>
   Значит, дорогие мои зрители и слушатели. Я так говорю… говорю вам о… откровенно без желания подхалимничать, потому что чё мне собственно говоря? Смысла никакого нет. Это э… я вам хочу сказать, я, правда, дорожу действительно своей аудиторией, всегда, любой, где бы я не пел. Я пел во многих местах: я пел и на подводных лодках, и в ангарах, и дома, и в больших гигантских залах, но начиналось это совсем по-другому. Я э… сочинял свои песни только для очень узкого круга своих самых близких друзей. И возвращаясь обычно из каких-то поездок, я пел как бы творческий отчёт вот этим вот моим друзьям, самым близким моим друзьям. Ну и, естественно, тогда была атмосфера раскованности, непринуждённости и вот, самое главное, доверия и свободы. И я помню, что им очень хотелось услышать, что я им спою, а мне, в свою очередь, очень хотелось спеть. И через все вот эти вот времена… Компания была прекрасная. Это была компания, в которой были и Вася Шукшин (теперь он больше не живёт), и Лёва Кочарян, который больше не живёт, такой режиссёр был, и ныне здравствующий Андрей Тарковский, и Артур Макаров. И были замечательные парни в этой компании. Поэтому мы всегда встречались, набрасывались друг на друга, там, сидели за столом, выпивали или нет — это неважно, самое главное, что мы очень откровенно друг с другом разговаривали. Вот о… одна из… ну что… это что ли манера разговаривать с людьми — вот что такое авторская песня. И через все эти времена я постарался протащить вот тот вот дружеский настрой тех пес… тех лет. Я и пишу до сих пор, продолжаю и стараюсь писать так, рассчитывая только на своих близких друзей. Поэтому, может быть, из-за этого настроя, эти песни стали известны. Вот, мне кажется, одна из причин, из-за чего их хочется пе… переписать на магнитофон и много-много раз прослушать. Поэтому, извините вот за этот жест, я просто всегда хочу своим зрителям и слушателям как можно больше успеть спеть, из-за этого вот я вот так вот всегда останавливаю аплодисменты. Понимаете меня, да?
   Ну вот. Теперь, значит, хочу вам спеть песню ещё из этой же области, называется эта песня, значит, она теперь уже не монолог, пот… Потому что почти все мои песни написаны от первого лица, я всегда говорю «я». И меня часто-часто в письмах спрашивают: не воевал ли я, не плавал ли, не сидел ли, не летал ли, не шоферил ли и так далее. Это именно из-за того, что почти все песни написаны от первого лица. Мне просто так удобнее, я — актёр, я много играл персонажей различных, и, может быть, мне, в отличие от других поэтов, мне удобнее петь от имени какого-то персонажа. Ну вот, а эта песня, те… которую я теперь вам покажу, называется "Диа… Диалог у телевизера".

<Аплодисменты>
   А вот песня, которая является как бы ответом на половину из тех вопросов, что мне задают в письмах. Вопросы эти такие: что я люблю в этой жизни, чего — нет. Я постарался хотя бы на половину из них ответить песней, которая так и называется "Я не люблю".

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Теперь я совсем коротко хотел вам сказать, что такое… Я, в… в общем, последнее время работаю от… по линии общества «Знание», книголюбов. В кн… вот, «Знание» дают знание, а книголюбы — книги, от… от них тоже хорошо работать. Вот. И поэтому они меня часто очень просят, чтобы я рассказал, что, на мой взгляд, является э… разницей между авторской песней, которой я занимаюсь, и песней эстрадной.
   Ну, во-первых, эстрадная песня делается несколькими людьми одновременно. Это отдельно композитор, отдельно поэт, отдельно певец и всегда есть большой оркестр или ансамбль, всегда мелькает свет, смена номеров, всегда есть вот эта вот рампа, которая слепит э… артиста, бьёт ему под рёбра и отделяет его от зрительного зала, так что все могут уйти, а он даже не заметит. Я вот всех вижу. Вот. А я нарочно прошу зажечь свет в зрительном зале, чтобы видеть ваши глаза, потому что эта песня требует глаз человеческих, это есть рассказ, разговор. И я всё делаю сам и текст, и музыку, и сам исполняю, поэтому эта песня намного более подвижна, она допускает импровизацию. Это песня, которая зависит от того, какая аудитория каждый раз в зрительном зале. Мне иногда кажется, что я попал в десятку — ну так точно у меня получилась песня, так я точно её спел — в следующий раз пытаюсь повторить, никогда не получится. А не получится потому, только потому что люди пришли другие. И ещё: они очень большое внимание (я многих из них уважаю за то, что они работают очень много, у них хорошие голоса) они работают больше всего с исполнением и с музыкальным оформлением. А мы больше всего работаем с текстами. И вот, вы знаете, часто очень, иногда даже навязшие в ушах песни, там, "Яблони в цвету — какое чудо...", помните, да? я не могу сказать, что она страшно полюбилась, но она одно время очень сильно навязла в ушах у людей. И если вы вдумаетесь, это… это не больше, чем «Хороши вешной… весной в саду цветочки...», это, примерно, тоже самое. Но если рядом вспомнить строки Есенина:
          "Всё пройдёт, как с белых яблонь дым.
          Увяданьем золота охваченный,
          Я не буду больше…"
   И сразу ясно, что почём, верно? Здесь поэзия настоящая, а там не пойми что. Я не хочу всё огульно охаивать, я любил, когда пел Бернес, он работал с блестящими текстами, но вот просто я хотел вам рассказать вот этот вот, на мой взгляд отличие авторской песни и эстрадной. И я, конечно, предпочитаю вторую, потому что я ей занимаюсь, и думаю, что эта песня всё больше и больше будет завоёвывать симпатий у зрителей и у слушателей.
   Значит, теперь хочу ещё показать вам песню одну шуточную э… Песня эта старинная, но я иногда достаю их с нижней полки эти старинные песни, отряхну немножко пыль, смотрю петь можно ещё, тема не устарела. Я хочу вам спеть песню, которая называется «Жертва телевидения». Так что у нас телевизионный уклон я взял вот такой. Может быть, из-за этого я так мало выступаю на телевидении, что, значит, я, вот… н… не… не… не всё мне о… ндравится, что они там делают. Итак:

<Аплодисменты>
   Значит, теперь я хочу вам спеть песню, с которой я начинал свою работу э… свою работу, значит, так…
   «Творчеством… песнями, знакомы давно, но не слышали ничего о любви. Или Вы не пишите об этом? Если пишите, то исполните, пожалуйста». Пожалуйста. Вы знаете, я пишу о любви песни, но дело в том, что, может быть, они не очень похожи на те песни, к которым вы привыкли. На песни о любви вот такого рода, как вроде, ты, там, «Ты не плачь моя любимая…». Кстати говоря, это м-м… де… дело в том, что эта мелодия абсолютно одна к одному украдена со старинной итальянской песни. Я думаю, что он не специально это сделал, но бывали такие случаи. Я даже писал об этом песни, «Песня плагиатора» у меня была, когда люди присваивают себе чужие творческие произведения, бывает что случайно. Этот человек, Василий Журавлёв, который напечатал однажды стихи в журнале «Октябрь» (а эти стихи, как выяснилось, принадлежали Анне Ахматовой) — его спросили, зачем он сделал, он говорит, они… не знаю, они сами как-то просочились, даже, говорит, не знаю.
   Я спою вам одну песню, которую вы просите, э… песня о любви, песня на эту же тему, песня называется «Песня о двух погибших лебедях».

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Последнее время ходит очень много различных разговоров о чудесах, которые, якобы вокруг нас существуют: это и летающие тарелки, некоторые их видели, а некоторые в них летали, это и, конечно, и, значит, филиппинские врачи, которые режут без ножа и, говорят, довольно удачно. Правда, те, которых они резали, те уже ничё не говорят, а вот, которые собираются, те ещё продолжают разговаривать. Ну и, конечно, Бермудский треугольник. Это такое водное пространство в районе Бермуд, где исчезают корабли, пароходы и так далее. До такой степени все посходили с ума, что уже и в газетах, и по телевидению диспуты и так далее. Песня называется, длинное название: “Письмо в редакцию телевизионной передачи “Очевидное и невероятное” из сумасшедшего дома, с Канатчиковой дачи”.

<Опущено 4 куплета>
<Аплодисменты>
   Итак, песня, с которой я начинал свою работу в кино. Песня эта называется "Парус". "Парус" — песня беспокойства, песня о нашей всеобщей причастности и даже и ответственности за всё, что в этом мире происходит.

<Аплодисменты>
   Вы так… Вы так… Вы так прекрасно… Вы так прекрасно слушали, что мне этого уже даже не надо, серьёзно. И я понял… спасибо за ваши глаза, когда вы были серьёзны и за ваши улыбки, когда было смешно. Я всё понял и, правда, не миную вашего города в дальнейших своих поездках по этим местам. А сейчас поберегите ладони свои. До свиданья.
<Аплодисменты>
   ВЕДУЩИЙ: Дорогие товарищи! Разрешите мне от имени всех присутствующих здесь поблагодарить Владимира Семёновича и его товарищей, которые принесли нам сегодня, доставили вот эти замечательные минуты и хорошую погоду. Пожелать, чтобы Владимир Семёнович и его товарищи чаще приезжали к нам и подарить эти пустынные цветы.
   ГОЛОС: Спасибо.
<Аплодисменты>

        Появление сообщений об ошибках при обращении к файлам RealAudio, mp3, txt означает, что к серверу, на котором размещены эти файлы, нет доступа. Повторите запрос спустя некоторое время или на следующий день.
        Об ошибках в работе сайта Вы можете сообщить нам по e-mail .

        Если Вы располагаете любой информацией об этой записи (воспоминания очевидцев, недостающие песни, песни в полном объеме или с лучшим качеством, отсутствующие комментарии, фотографии, публикации с упоминаниями и т.д.), пожалуйста, свяжитесь с нами по e-mail :